Принято считать, что старческий маразм - нелегкая доля для самих стариков, но Итан мог бы с этим поспорить. Взять, к примеру, хоть его папашу: тот помер, ему хоть бы хны, а разгребать последствия его идиотических решений кому? Правильно, сыну. Если б не проклятый ураган, Итан бы и не заинтересовался подробностями отцовского завещания, но господь всегда любил поиздеваться именно над ним.

После смерти отца был еще жив его душеприказчик, а потому Итан получил свою долю наследства без лишней волокиты и лениво удивился, что доля эта не так велика, как ему представлялось. Задумываться над этим он тогда не стал. Мало ли, что взбрело старику в голову? Может, он осыпал свою дочурку золотыми кукольными домиками или оставил все нажитое сбежавшей женушке, кто ж его разберет? Итан считал, что и без отцовских денег прекрасно справится.

И справлялся. Больше десяти лет справлялся. Хорошая работа, красивый дом, ядреная жена… Пока небо не рухнуло ему на голову за неведомые грехи. Итан и сам затруднялся сказать, с чего все началось, но чем закончилось было невооруженным взглядом видно. Полной жопой.

Сначала его лишили лицензии за выдуманную связь с пациенткой. Связь! Слово-то какое громкое для пары встреч за кофе, но в условиях всеобщей половой истерии даже самые лучшие адвокаты не смогли бы его спасти. Его жена никогда не скрывала, что любит жить хорошо и сыто и тут же подала на развод и практически разорила, а добил его клятый ураган. Еще во время службы военным медиком он сделал жену выгодополучателем по страховке, и после развода не успел изменить решение.

Ни крыши над головой, ни денег, ни профессии, чтобы все это вернуть. Вот так все и катится к черту - в одну минуту. Волей-неволей пришлось вернуться к вопросу отцовского наследства, а старик даже из могилы не упустил шанса напакостить. Что за глупая выдумка - оставить им с сестрой один траст на двоих, да еще и с условием жить дружно? Итан все эти годы надеялся, что отцу хоть под конец стало стыдно за тот поступок. Считал, что, в общем-то, заслуживает хотя бы финансовой компенсации. А получил что? Хрен собачий, а не компенсацию.

Но без дружного житья с сестрой денег ему не видать, а без денег не вернуться в профессию. Не иначе как ураган был делом папашиных призрачных рук.

Итан давно знал, что сестра - он даже имя ее вслух упоминать не любил - живет в Нью-Йорке, но до восемнадцатилетия добраться до нее было невозможно. Не заявишься ведь домой к ее опекунам как ни в чем не бывало. О том, чтобы побороться за опеку, и вовсе речи не шло. Не после судебного приговора о грубом нарушении этики.

И не после того, как он бросил эту самую сестру на дороге.

Всеми банковскими счетами осиротевших детишек управляют официальные лица, и тут ему в кои-то веки повезло: это оказалась дамочка лет сорока с мозгами, запудренными дешевыми романами. Итан умел находить подход к женщинам - не зря какое-то время проработал в клинике пластической хирургии. Через нее и удалось узнать, что Лола нацелилась купить на папочкины деньги квартиру. А у мерзавки губа не дура - собственная квартира в Нью-Йорке, в ее-то годы! Вот он в ее возрасте…

Понятия не имел, чем все закончится.

Адрес, конечно, выяснить не удалось, и Итан едва не решил, что дело безнадежное. Еще бы, найти одну девицу в городе на много миллионов человек! Тут на помощь ему пришли социальные сети. Лола, как истинная мамулина дочурка, то ли любила внимание, то ли и в самом деле думала, что кому-то интересна ее жизнь. Открытый профиль - и вот они, хвастливые фотки. “Мое маленькое новоселье”, гласила подпись под фоткой нескольких подростков с коктейлями, сидящих прямо на коробках. Геолокация. Хэштег, хэштег, хэштег.

Маленькая, глупенькая звезда инстаграма. Что ж, ему же лучше.

Не прошло и недели после ее дня рождения, как Итан уже держал путь к ее дому. Квартал миленький, но не из престижных. Недалеко пиццерия, кофейная забегаловка и круглосуточный минимаркет. Итан с некоторым удовлетворением подумал, что сестричка, видимо, тоже получила от папаши не так уж и много, раз выбрала такое скромное жилье. Никаких консьержей на входе, всего-то придержал дверь выходящей женщине с коляской - и уже внутри. Но куда дальше? Отец при жизни считал, что у этой девчонки и ее шлюхи-мамаши чуть ли не фейская пыльца из задниц сыпется.

“Жаль, что это не так, сейчас бы помогло”, подумал Итан и постарался сосредоточиться. Она всего пару дней как переехала. Коробки, следы ремонта - что-то должно выделять ее дверь из прочих! Нужно было посмотреть с улицы, не висит ли где табличка о продаже…

Путь ему подсказал пакет от доставочной еды, в котором валялся помятый праздничный колпачок. Милой сестрице поучиться бы правилам добрососедства, пока по голове не настучали. Прогнав эту приятную мысль, Итан постарался нарисовать раскаяние на лице. Противно или нет, а разговор стоит начать с извинений, иначе ничего не добьешься. Не найдя кнопки звонка, он постучал в дверь и прислушался. Ничего. Постучал снова, и откуда-то совсем близко раздался девчоночий голос.

— Здравствуй, Долорес.

Долорес ли? Он не помнил, было ли у нее полное имя, или эта собачья кличка, Лола, значилась у нее во всех документах. Девица, видимо, думала, что к ней заглянул кто-то из друзей, забывших у нее трусы после вечеринки, и при виде него милая улыбка у нее на лице как-то увяла.

— Я тут… В общем… — Итан на миг задумался, что сказать. Этот момент стоило спланировать заранее. Когда половину сознательной жизни режешь людей, эмпатия как-то сама собой сходит на минимум. Что она сейчас чувствует? Когда они виделись в последний раз, ей было двенадцать, она походила на белобрысую глисту и грезила оказаться в Луизиане. Сейчас все иначе. Но как именно? Он растерянно почесал макушку. — Слушай, я сожалею…

Нет, это выше его сил. Он не сможет, просто не хватит духу достаточно правдоподобно соврать. Или не соврать, что еще хуже.

— Что пропустил твой день рождения, — закончил он, передернув плечами. Жалкая попытка, он ведь даже подарка ей не принес. Даже она не поверит. Итан собрал волю в кулак. Ему необходимо заручиться дружбой этой девчонки, если он хочет добраться до своих денег. — Да и обо всем остальном тоже.

На ее месте он сам ни за что бы себе не поверил. С чего бы? Отказался от нее в пять, почти взял, но бросил в двенадцать, а теперь вдруг явился к ней под дверь, будто вчера виделись. Тут ему в голову пришла неожиданная мысль: а что если рассказать правду? Не всю, конечно, и всего в двух словах, но она, пожалуй, разжалобит кого угодно. Ну, может, и не кого угодно, но глупая девочка не устоит.

— Я знаю, я сильно виноват перед тобой за тот случай, — Итан прицокнул языком и едва заметно закатил глаза. Как бы он ни относился к тому своему поступку, говорить о нем и впрямь неприятно. — Но можешь не переживать, жизнь меня уже наказала. Ни жены, ни дома, ни профессии. Считай это подарком на совершеннолетие, если хочешь.

На ее месте он бы наверняка хотел видеть себя наказанным за тот случай. В его воображении сестра рисовалась мелким подобием своей матери, которую Итан демонизировал последние лет двадцать, а потому не могла иметь ни сердца, ни души, ни каких-либо положительных качеств вообще. Теперь, узнав о его неудачах, она должна ликовать, прыгать от восторга.

Или… нет?

Итан неуверенно глянул ей за спину. Горы неразобранных коробок, кое-где валяются шмотки, выглядывают из пакетов и сумок какие-то блестки и мишура, то ли оставшиеся после вечеринки, то ли припасенные к будущему Рождеству…

— У тебя тут… миленько. Может, я зайду?